этак — тлен.

Длиннющими руками

легко чужое брать,

с короткими ногами

от вас мне не удрать.

Хотя и ваши ноги

короче ваших дней,

а руки-недотроги

моих в сто раз длинней.

Похлопаем в ладоши,

чечетку отобьем,

в себя заглянем строже —

и реквием споем.

Чмо

Проверю-ка еще разок,

на что я годен в этой жизни.

Прибор обычный: на глазок, —

привычен он в моей отчизне.

Я не ученый, не певец

и не сознательный рабочий,

не жнец, не пекарь и не швец, —

без специальности, короче.

Во мне партийный аппарат

не вызывает слезы счастья,

но я, увы, не Герострат,

чтоб сжечь хоромы самовластья.

Я не хочу в крови закат,

не жажду я семитской крови,

и шовинизма суррогат

со лба не стронет мои брови.

Вообще, политика — дерьмо,

политиканство — мета ада,

как россиянам мета «чмо»,

поставленная тем, кем надо.

Но это временно, друзья,

проснется русская «громада»,

и русофобам, детям ада,

не посочувствовать нельзя.

Пока и я в разряде «чмо»,

то бишь, российское дерьмо.

Чудак

Село солнце за село,

но верхушкам яблонь

с полчаса еще везло:

свет в них будто пламень.

И кресту на бугорке

сельского погоста,

помнящем о старике,

подфартило просто.

Высветился как золотой,

будто там, в могиле,

погребен отец святой,

а не дед Василий.

Что грешил не раз, не два,

и бывал под стражей

в Кобленце, где дойчслова,

и в Сибири нашей.

Был исколот он штыком

крупповской закалки,

кованым бит сапогом

на лесоповалке.

И улыбчив был, чудак,

чуть не до кончины.

Мне бы улыбнуться так

из своей кручины.

Село солнце за село,

но верхушкам яблонь

с полчаса еще везло:

свет в них будто пламень.

Чудная страна

Когда все спят, и ночь прохладой

в окно вливается тайком,

я вместе с фразою крылатой

лечу от дома далеко.

Где нет границ для мысли трезвой,

чуть затуманенной слезой,

где не бывал чиновник резвый,

и смерть не шастает с косой.

Где демагоги неизвестны,

и хамство где не вьет гнезда,

где Эрнст известен Неизвестный,

где с рельс не сходят поезда.

Где не взрываются ракеты

и чернобыльские АЭС,

где дарят девушкам букеты,

где не терзают поэтесс.

Где не плюют в могилы предков,

детей не бьют по голове,

где в Пасху стол не из объедков,

где есть мораль одна, не две.

Где, в общем, здорово живется

не только слугам всех мастей,

где из фонтанов счастье льется,

где ждать устали нас, гостей.

Шарман

Когда меня любили,

Дырявили карман,

Зачем-то говорили:

«Мой миленький, шарман».

Я глупо улыбался,

И глаз точил слезу.

Похоже, ошибался:

Любил я стрекозу.

Мне говорила мама:

«Дурашка мой, проснись».

А я всё спал, упрямо

Жизнь превращая в слизь.

И вот пришла расплата,

Какая — утаю.

Не обойтись без мата,

Без водки. Вот и пью.

И матерюсь площадно

Под солнцем и луной,

И всё ж люблю нещадно

Ту, что вертела мной.

Шпана

Играли скрипки на балу,

в эмоциях шалея,

всех забирая в кабалу,

визжа и мелко блея.

Хозяин бала, хохоча,

жал ручку баловнице,

любимой дочке Ильича,

известной светской львице.

Сажал на пальчик бриллиант

в подарок от Рассеи,

за папы звездного талант:

пил папа не косея.

Кричали маршалы «Ур-р-ра!»,

вверх чепчики бросая,

не в небеса, в тартарара,

болота сотрясая.

В апартаментах сатаны

рогатые блевали:

перевидали там шпаны,

но тут уж спасовали.

И Бог плечами пожимал,

и ангелы немели:

так удивил их этот бал,

где скрипки ошалели.

Я холст

                    Я холст.

                    Я прост.

              Пока холстина.

       Но буду скоро я картина.

Пусть легкомысленный мечтатель,

     Но верю: где-то почитатель

     Готовится войти в мой мир.

  И скажет мне: «ты мой кумир!»

ПЕСНИ

Беги, бегун!

Беги, бегун, пока не стерлись ноги,

Пока душа не вылетела прочь.

Здоровье нужно очень-очень-очень многим,

И заиметь его любой не прочь.

А это просто: надевайте кеды,

На тело майку, рваные трусы.

И как один, мы все легкоатлеты,

И славят нас ребята с «Верасы».

Вперед, вперед, — по хоженым дорогам,

По тротуарам, по бугоркам

И по тропинкам, по косогорам,

Где не пройти холёным рысакам.

Бег бегом? — ладно, — главное дыханье,

Вдох через нос, а выдох через рот.

Ну а потом чего желаешь обмыванье,

Пока болезнь вконец не удерёт.

Беги, бегун, пока не стерлись ноги,

Пока душа не вылетела